- Часы остановились. – с досадой заметила печальная молодая эллинка, глядя на потемневший циферблат карманных солнечных часов. Она перевела свои большие и чёрные, как маслины, глаза на багровую линию горизонта, куда стремительно убежало солнце, а после в последний раз окинула взором украшенное цветами свежее захоронение и бережно возложила на могилу мужа подаренный им же гномон. Он скончался неожиданно, в расцвете сил и удачливой судьбы, от внезапной остановки сердца. 
   Рядом с молодой вдовой беззаботно вился ребенок, и его румянец с любопытными искрами в глазах контрастировал с мрачной тяжестью в женской груди и во всей окружающей местности. 
  - Почему остановились? - полюбопытствовало дитя. Повторяя за матерью, мальчик, высыпали на могилу горстку своих накопленных монеток, дабы по древнему обычаю оплатить за усопшего отца транспортные услуги Харона. 
  - Потому что солнце село, дорогой, а значит часики вновь пойдут завтра, когда оно встанет.
  - А может быть и остановившиеся внутри папы часики тоже завтра снова пойдут?
  - Нет... - глубоко и горестно вздохнула гречанка, скорее уводя малыша с кладбища, - Люди так устроены, что наши сердца - это самые надёжные часы, исправно отсчитывающие отлаженный ритм в любое время суток, пока...
 - Пока не сломаются? - тонко подсказал ребёнок, подняв бровки. 
 - Верно, верно. Пока не сломаются... - грустно шептала она, глядя под ноги,  погруженная в тёмные мысли о надвигающемся одиночестве и нищете. - Чем дороже и сложнее часы, тем дольше они служат и лишь лучший часовщик отладит их спусковой механизм вновь. 
  - А кто запустит часики внутри меня, если они вдруг остановится, как папины? - спросил любознательный ребёнок, стараясь ступать, как можно осторожнее по цветущей тропе, которая условно отделяла захоронения от мира живых и не забывающих своих умерших родственников, время которых остановилось навсегда.  
  - Не говори глупостей, твое сердечко не остановится, - осадила мать своё единственное сокровище и чмокнула в темную макушку, - А состарившиеся сердца иногда запускают снова опытные эскулапы. Такой часовых дел мастер называется кардиологом, тот кто ремонтирует людские часики, что бьются в груди. - остановившись возле увитой виноградом беседки, растолковала она, параллельно заметив, что её излюбленное место прогулок с ребёнком занял сумасбродный местный философ-киник. 
  - А почему... Почему этот кардиолог папины часики не запустил снова? - крайняя досада малыша перерастала в слёзы. - Часики были слишком ценные и сложные или мастера плохие попались?
  - Просто ещё существуют люди, противоположные мастерам, малыш, - вдруг хрипло вступил странствующий по миру отшельник, преисполненный фирменного цинизма, - И они останавливают наши сердца навсегда. 
  Взволнованная эллинка, постаралась увести сына, чтобы не контактировать с неприятным и опасным бродягой, хотя тот неподвижно блаженствовал в бродящих кущах, вглядываясь в распахнутые от удивления и безудержного интереса глазки ребёнка. 
  - Вы один из таких плохих людей? - предположил непослушный мальчик, высвобождаясь из рук и длинной тоги матери, которой та его во избежание дурного закрывала. 
 - Пойдём! Пойдём отсюда скорее...
 - Конечно нет, малыш, - ответил отшельник, ухмыльнувшись и поглядев в сторону кладбища, и состарившиеся от ветров и бессонницы глаза его тотчас наполнились мертвенной тоской и болью. - Я тот, кто смог запустить своё сердце вновь, после того, как его походя сломал Деморфиус. 
  После этого признание и в женщине вдруг тоже загорелось любопытство и она повременила с бегством. Ещё пряча ребёнка подальше, молодая вдова внимательно посмотрела на опустившегося философа, что славился извечным потусторонним взглядом и загадочными пророчествами. 
  - Простите, как же всё это с вами произошло? - осторожно осведомилась она.
  - Кто такой Деморфиус? - конкурировал с матерью любопытный сынишка, и клиник, живущий жизнью отверженного пса, возрадовался сразу двойному вниманию к себе. Он чуть привстал со скамьи, и, глядя, как всегда в неведомое пространство над людьми, молвил:
  - Деморфиус  подобен ночи, надвигающейся на людской солнечный день. Давит всё на своём пути. Его внушительная тень лишь скользнула по моему бренному дню и мой гномон встал замертво. Тогда впервые суета оставила меня и я постиг суть всех вещей. Ваш солнечный день продолжился, а меня вдавило во тьму, где впервые не был слышен отсчёт времени, что заставляет людей спешить навстречу к своим ошибкам. Велик и абсолютно свободен тот, кто не подчиняется более часам, покуда они остановились навеки. Как у вашего мужа и отца. - уличный философ смолк лишь на мгновение, а после того, как задымилась его трубка с дурманом, продолжил бередить взволнованно бьющиеся часики внутри слушателей, - Его Деморфиус умертвил нарочно, уже зная, как пагубно действует на людей его злоба.
- Боже мой! Но за что? Чем мог ему помешать Иосиф, его все любили и уважали, он ладил со всем миром?! - негодовала вдова, уже ненавидя всем сердцем, человека которого никогда не видела. И уличный философ едва заметно рассердился на женскую глупость.
- Я же сказал, мы просто попались на его пути в недобрый час. Этого достаточно, чтобы быть ненароком раздавленными им так, чтобы все наши часы остановились вовек. 
 - А! Это такое... Страшное чудовище из сказок, да? - пытался по-своему представить услышанное завороженный ребёнок, но был далёк от реальности.
  - Нет, малыш, Деморфиус такой же, как и мы земной человек, - старенький отшельник кивнул седой бородой на высокие холмы Пелопоннеса, на которых гнездились самые лучшие дома из белого камня, - Он живёт там же, где и преторианцы. Да только душа его давно горит в недрах Стикса, а мёртвое сердце его, словно отворенные двери в Аид. Потому и утащит туда, всякого, кто понравиться, либо помешает. Стало быть и путь Иосифа неожиданно пересекся с кровавой дорогой имперского ремесленника в том месте, где остановились ещё одни жизненные часы. Впрочем, он использовал чужую оборвавшуюся жизнь, едва ли на мгновения, как просёлочную дорогу, как мимолетное средство достижения благ, коими полнятся дома преторианцев. У Иосифа были лёгкие пути, усыпанные благами и на часть из них покусился Деморфиус с компаньонами. 
 - А зачем же, зачем было убивать его, когда мой муж делился благами, всегда помогал людям и знать с белокаменных холмов вела с ним общие дела. - не унималась вдова, сквозь горькие слёзы. 
 - Сказал же, - выдохнул столб дыма философ, - происходит это в проклятой жизни преторианца порою не намеренно, ибо он обладает дьявольской силой с малых лет. - отшельник из дурманящего виноградника чуть глянул на тихо всхлипывающего мальчика, - Когда Деморфиус был в возрасте вашего малыша, его отец тоже погиб и звали его Демокритом. Погиб на войне совершенно бессмысленной. На войне в один мрачный день. Тогда в одном месте от взрывов и ужаса померк солнечный день. В том бою Демокрит был одним из самых отважных героев, опытных полководцев и потому пал смертью храбрых. Численно его войска уступали противнику, но за он решил во что бы то ни стало стоять за рубежи страны намертво. С гневными клятвами передавить всех на своём пути, он оседлал самую тяжеловесную боевую машину и двинулся с огнём на многочисленных врагов в одиночку. Он шёл на бесчисленных, словно муравьи, карфагенян, как боевой слон, погребая под собою их вместе со стрелами и впечатывая в раскаленное поле брани. Но вот его верная колесница смерти забуксовала. В неё попал сокрушительный снаряд противника и машина вспыхнула огнём. Демокрит выбрался из неё, словно из горящей преисподней и в последний раз жадно вдохнул чистого воздуха. В следующую секунду его сердце пронзила подлая стрела противников. Так померкло солнце в глазах и его внутренние часы остановились навек. - скорбно заглянув в чистую душу дитя, чего обычно не допускал в редких беседах с людьми, киник выдержал минуту молчания, чтобы довершить свои утешения для вдовы, которая и так начала уяснять для себя сплошную угрозу в лице одного из преторианцев. - Маленький Деморфиус так остро переживал гибель обожаемого отца, который был для семьи и всего ближнего круга незыблемым авторитетом и глыбой, что превратил его со временем в священную легенду, скрываемую ото всех. Он фанател и буквально жил жизнью погибшего военачальника, пошёл по его проложенным боевой гусеницей тропе, устилая её лишь кровью возмездия. Он провёл одну долгую ночь, рыдая на мощной груди умершего отца, в которой стыли остановившиеся часы простреленного сердца. И воинственный дух отца, погибшего с ненавистными проклятиями на устах, проснулся в преданному подростке по утру. 
  - То есть так часы его отца все-таки пошли вновь? - с надеждой спросил ребёнок и философ поколебался с ответом.
  - Вначале нет, ведь это было другое детское сердце и пламя смерти не могло в нём обосноваться. Однако дух ярого полководца Демокрита ни на день не оставлял свою растущую копию. Он привёл юнца Деморфиуса на войну, где тот получил свою долю свинца. По роковому стечению обстоятельств сердце молодого и неопытного бойца точно также пронзило шальным огнём, он замертво пал в бою и раскалённые пески пустыни стали поглощать его истекающее кровью тело. И некому было помочь павшему воину, потому как всех желторотых однополчан также изрешетило коварными стрелами врагов, на землях которых довелось закаляться некоторым из наших нынче славных преторианцев. Верный дух отца взвился вокруг поверженного сына песчаной бурей, объял бездыханное тело спасительными горячими песками, что обратились саваном. И чудодейственные пески, вначале утопившие юного бойца, остановили кровотечение, и оживающее сердце точно вытолкнуло смертоносные осколки изнутри, оставив лишь один в назидание Воинственный дух отца вселился в воскресшее сердце сына и часы его вновь пошли, только вспять. Воротившийся с того света Деморфиус  кардинально изменился, вмиг  ожесточился, как булатный меч, и стал рубиться лишь за слепую месть всему живому и за собственные шкурные интересы. - несколько утомившийся мистическими толкованиями киник, снова многозначительно замолчал, потягиваясь на скамье, и готовясь к очередной прогулке по маковому полю царства Морфея, в которое по обыкновению убывал на заходе солнца, - Я все это видел, словно во сне, когда и сам одним незабываемым днём почил в смертоносной тени палача, волею злого рока завлеченный на его дорогу. И мои внутренние часы на мгновение остановились, чтобы чуть позже пойти вспять и видеть суть вещей без бренной суеты... - вымолвил отшельник, засыпая. 
 - Пойдём и мы, - печально прошептала чуть утешившаяся блаженным тоном мудреца вдова, вопросы которой всё же остались без ответа, и подтолкнула в спину потрясённого историей ребёнка, - пойдём домой, нам надо спешить. 
 - Это верно, берегите своё время, а о часах побеспокоятся часовщики или Харон.    - сквозь сонную негу вещал напоследок философ. - Только... Только помните, если забредёте на дорогу Деморфиуса, останавливающего сердца и давящего врагов своей колесницей, словно боевой слон. Отныне его собственное сердце - это сломанный часовой механизм, бьющий в грудь, чтобы нарушить ритм чужих жизненных механизмов. И его собственные внутренние часы может остановить навсегда один лишь кусок магнита, который однажды растревожит заснувшую в раненом сердце смерть.О чем идет речь? Чем это интересно? Добавьте описание, чтобы привлечь внимание аудитории...

~&~

   Истина рождается в чистых небесах. Она также прозрачна и легка. Звёздным светом и незримым свежим воздухом эта странница проходит сквозь наши жизни. Чтобы узреть её нужно просто закрыть глаза и распахнуть свою душу. Но особый вид истины иногда появляется в местах, погрязших во лжи и во тьме. Одним из таких многочисленных мест на земле и являлся город Жабинск. Как не трудно догадаться, основан он был на древних густых болотах, которые преданные жабичи упорно считали чудодейственными грязями. Подтверждали их глубочайшее заблуждение столь же древние легенды о безжизненности и проклятости этой территории, а также архаичный её топоним Гольдрания. Однако местные этнографы и краеведы трактовали это якобы европейское название, как "золотой дождь".

     Вполне возможно, что он когда-то  осыпал драгоценными трофеями легендарного основателя Жабинска, однажды надолго увязшего в этих болотистых землях со своими бесстрашными драгунами. Шли годы и века, а с ними бесконечные дожди, приумножавшие грязевые залежи, только вот мифологического золота в них так и не просматривалось. А всё потому, что золото это было заколдованным и невидимым -  бралось из ниоткуда и исчезало в никуда, то есть в сокровищницах  последующих градоначальников. Пытаться раскрыть секрет добычи и использования неприкосновенного жабинского золота было строго запрещено на государственном уровне. В губернаторской булле золотым по белому было сказано, что такого отступника непременно настигнет смертельная кара древнего проклятия этого ископаемого. В народе же поговаривали, будто единственным проявлением проклятия было то, что его обладатели  превращались в  животных.

    Вероломных исследователей золотоносных болот власти строго казнили, а тех, кто думал изобличить  уполномоченных старателей, признавали тяжело больными и отправляли на принудительное лечение в самые недра чудодейственных грязей, откуда никто не возвращался. Многим в Жабинске и за его пределами было очевидно, что всё это ложь и многовековой сговор правящего клана, озолотившийся выходец из которого даже взошёл на государственный престол. Но все хранили молчание и черпали из него своё золото.

   Благодаря волшебным приискам город вымахал большой и роскошный, невзирая на то, что внутри и снаружи его дворцов всегда царила мрачная сырость. Феноменальная роскошь Гольдрании начала привлекать в эти места несметное число лиходеев со всей страны. В жабинском тумане они жили необычайно вольготной жизнью, словно сама здешняя природа благоволила их тёмным и прибыльным делам. К тому же обратным эффектом проклятого золота было то, что оно выводило  животных в люди.

   Таким образом, в чопорной Гольдрании разгулялась преступность с её самыми разнообразными группировками, которые бились за невидимое золото в кровь, при этом сбиваясь в крепкие стаи. Кроты и крысы, постепенно заполонившие тайную полицию, отвечали за обнаружение в грязевых кучах  источники  обогащения и начинали активно копать. На золотой блеск слетались стаи стервятников, занимавшие при птичьем правительстве города теневую роль. Они-то и помогали алчным грызунам переправить награбленное по воздуху, вдали от обывательских глаз, в общую казну своей зооморфной управы. Сей улов могли вырвать из когтистых лап только откормленные и специально натасканные медведи из бойцовских клубов национальной культуры. А стерёг всё это великолепие клан собачьих жандармов под негласным руководством красных волков. Прочее население стаи держали за бесправных насекомых. Ослеплённые ложью и безропотные жители лишь тихо жужжали о творящемся вокруг беззакония и разлетались, продолжая  интеллигентно бороться только за сохранение исторических фасадов своих прогнивших муравейников. Ложь и трусость процветали в Жабинске опоясывающим моховиком...

   Истина появилась здесь незаметно для большинства, когда все намертво забыли её отрезвляющий свет и свежий аромат, подобный лазурному озону, и посему уже не испытывали в ней надобности. Она спустилась с небес на стальных крыльях и сразу же озябла в безжизненном болотном мраке. Практически никто из ослепших в хмурых туманах жабичей её не замечал. В немом изумлении она некоторое время лишь наблюдала, как обманчива внешняя красота Гольдрании, в болотной гуще которой собираются оскотинившиеся господа, которые воображают себя по уши в золоте. Они всюду хвастали своими клондайками и никого из людей к ним не подпускали.  Первыми уловили озоновый аромат ненужной истины собачьи жандармы, а вместе с тем почуяли неладное:

-  Что это?! - повёл носом взволнованный пёс по кличке Хвост, который постоянно увольнялся и обратно внедрялся в хвостатые ряды, - Чуешь, шеф? Что-то неладное, похоже, близится ветер перемен!

- Ни черта в твоих приметах не понимаю, - надменно прорычал ему в ответ вожак собачьих жандармов Умник, - И ничего, кроме посторонней вони не чую! Разнюхай-ка лучше, Хвост... Ежели это вонь, чего развонялась? А коль ветер, есть ли у него разрешение на то, чтобы на наших болотах дуть?

- Уже, шеф! - завилял хвостом подчинённый, - Каждый угол по этому вопросу разнюхал, все говорят, что дует это из поднебесья, то бишь до наших чудесных грязей не достать. Вот только зачем и к чему дует, весьма интересно. Чую что-то новенькое надует. Ещё понаблюдать?

- Что тут интересного, дурья твоя голова?! - разгавкался Умник, - Завтра по ветру наше золото умыкнут, а ты наблюдать будешь?! Гасить, хватать, закрывать все эти ветродуи надо к чертям собачьими! Выполнять!!!

- Тише, не шуми пока, Умник! В нашем краю ветерок истины сам затеряется и бесследно исчезнет, верь мне! - авторитетно осадил лай прозорливый волчий вожак Хан, и старый друг его стервятник Зубоскал пообещал надёжно перекрыть и без того беспросветные жабинские небеса.

   Но на этот раз Хан промахнулся и, как бы встревоженные псы не рубили деревья и мельницы, постепенно воплощался прогноз трусливого Хвоста. Истина, несмотря на летящие в неё куски грязи преступных золотодобытчиков,  оставалась чистой и освещала мрак лживых болот, прикрытых сказочными декорациями. Однажды яркие отсветы истины привлекли внимание столичных властей и жандармерии. По всей Гольдрании начались проверки и капитальные уборки, в ходе которых были брошены в клетку кое-какие крупные звери и вожаки подлых стай. Да только не все. Вскоре королевские делегаты начали увязать в проклятых болотах. То ли не пожелали больше мараться в заколдованном круге Жабинска, то ли сам король со своими кардиналами вступился за старых товарищей. Но правосудие отступило, упорхнув восвояси  на драконьих крылах.

  На золотоносных болотах воцарились не менее алчные и жестокие преемники казнённых особей. И всё пошло по старому, если не сказать хуже, ведь теперь стаи знали, что могут рассчитывать на высочайшее покровительство в полной мере. Истина затосковала во всепоглощающей тьме и неправде. Не смогла стать, как все жабичи, но и не могла высвободиться из цепких болот. На золото, что превращало людей в животных, она даже в мыслях не покушалась. Но псы с волками и так к ней не приближались, дабы не осветилась их истинная  уродливая суть. В вечных сумерках правящие стаи выгодно маскировались под таинственных аристократов из прогнивших дворцов. Князьями, графинями и баронами воображали себя вчерашние собачьи Хвосты, крысиные Носы и  дворовые Мурки. Но порою, если требовался свет для точного подсчёта своих измазанных в грязи монет или написания лживых доносов, они без стыда использовали Истину, заточённую, как луч в маяке. Беззастенчиво крали этот жизненный свет, тепло и свежие идеи, открывая для себя что-то не менее ценное, чем Жабинское золото. В итоге укрепившиеся в Гольдрании зубастые своры перекрыли ей все пути и выходы, получив поддельный ордер на арест Истины и утопление в грязи, как особо опасную  преступницу.

   Выход из ловушки оставался только один - вернуться обратно в небо, породившее ненужный свет истины. Она поднялась на самую высокую башню города, набрала полную грудь такого позабытого на вкус свежего озона и уже начала невесомо подниматься на  окрылённых руках, не открывая глаз.

- Стой, дурочка! - крикнул вдруг кто-то снизу. Это был призрачно знакомый насмешливый тон Шутника, друга столичного Вельможи, который однажды отступил перед жабинскими стаями, - Слышишь, Истина-дуристина, ты не видишь, что небо оккупировано стервятниками? Они тебя растерзают! Спускайся ко мне, повеселимся!

  Истина открыла светящиеся изнутри глаза и действительно увидела, что  в пасмурное небо не пробиться из-за хищных крыльев стервятников, о которых  забыла.

- Да-а, поздновато очнулась, - глумливо расхохотался тип, разрисованный под красочного арлекина и окружённый  детворой, - Ну ты не плакай, даже  если они тебя там сожрут, у тебя всё равно будет два выхода, ха-ха! А мы тебя поймаем, правда, детишки?! Никогда ещё не ловили с неба светящийся птичий помёт?

   Когда Истина бросила взгляд вниз, на фальшиво смеющихся зевак, то ребячий смех Шутника вдруг старчески надломился и со злого лица начал стекать  грим жизнерадостного весельчака.

- Прости меня... - потупившись, выдавил он из себя и, выхватив из рук одного из мальчишек рогатку, начал расстреливать камнями кружащих в небе стервятников. Да ни в одного не попал, лишь рассмешив  малышню и собравшихся на городской ратуше жабичей, - Вот чёрт! Может  Велюнчика с его фрондой снова позвать? Он тоже у нас крылатый и с коготками... - почесал голову Шутник, имея в виду ревизора Вельможу, который когда-то был впечатлён самоотверженностью Истины. Но эта важная персона с тех пор берегла  свои драконьи крылья из орихалка и муранского стекла, и потому прибыл Вельможа к месту событий на своих бронированных каретах, когда сияющую башню уже окружили своры  собак и волков, когда толстолобые медведи уже оторвали от строения единственную лестницу в попытках  вскарабкаться за беглянкой. До этого безмолвно взирающие на трагедию жабичи расшумелись  по поводу подпорченного вандалами исторического вида старинной башни. Но, тут же получив от уполномоченных псов пинков и затрещин  за несанкционированный митинг, смолкли.

- Вельможа, выручай нашу Жанну Д' Арк. - еле слышно обратился Шутник к респектабельному мужчине в серой маске и сером плаще, отдалённо напоминающему венецианского дожа на карнавале. Вельможа возвёл глаза в самую высь и тень легла на его и без того серый облик. Он стиснул зубы и горько покачал головой. Мракобесие творилось в нынешней Гольдрании не только на земле, но и в небе. Даже одеяние загнанной на Голгофу Истины также показалось запятнанным  грязью звериных кланов. Такая безжизненная тоска охватывала избалованное счастьем сердце, что таинственному ревизору захотелось скорее и без оглядки покинуть это место. Он лишь напоследок залюбовался чистыми, как горный хрусталь, слезами Истины и контрастирующим с этой красотой столпотворением ратуши, похожим на одну из картин Иеронима Босха.

- Ну же?! - не выдержал Шутник и подтолкнул неисправимого эстета в бок, - Ты долго пялиться будешь?

- А я что здесь могу поделать? - растерянно развёл перчатками Вельможа и комичные нарисованные брови его спутника едва не улетели со лба. - Я один против местных не выступлю, тем временем как наша комиссия тонет в окружных заколдованных болотах. К тому же  Его Величество приумножил полномочия звериных кланов в ущерб возможностям Фемиды...

- К тому же, дружище, я прекрасно вижу, как ты прячешься от света Истины и глаз зевак! - внезапно выдал правду-матку Шутник, - Боишься, как бы она однажды не обнажила и твою суть?

- Помолчи, глупец! - взвился отстранённый Вельможа, действительно не решающийся   показаться на ратуши, - Я не боюсь, а сохраняю благоразумие. На своей территории они нас только запачкают, либо вообще разорвут на клочки. Вот если бы Истина сама рискнула сделать шаг или вверх, или вниз, то обязательно прорвалась и оказалась бы там, где нужна. Обычно, все сами себя загоняют в тупик.

- Бро, я тут загостился и заметил, что этот занятный зоопарк не плод воображения Истины. Не лишай меня удачи лицезреть войну миров из вип-ложи!

- Не люблю тех, кто притягивает к себе столько неприятностей... -  продолжал искать причину, а не способ малодушный Вельможа.

- Ну да, ну да, - комично промямлил арлекин, лукаво глянув на друга, а после на Истину, уставшую уворачиваться от хищных птиц и сырых ветров, - Она растрёпанная и совсем не похожа на Мерилин Монро.

- Да... - отвлечённо согласился Вельможа, раздумывая над способами разоблачения болотных лжецов.

- Ну и ты у нас не Кеннеди! - отколол в том же издевательском духе Шутник.

- Что?! - пришёл в себя оскорбленный делегат короля, - Заговариваешься, клоун! В твои преклонные годы пора беречь себя и завязывать с разноцветными таблетками! - упрекнул он, выразительно глядя на то, что веселящее драже роздано всем безудержно смеющимся подросткам, - Лучше вместе с малышнёй отвлеки шакалов от башни.

  Так и было незамедлительно сделано, и хвостатые бойцы разбежались за ловкачами на самокатах во все стороны. Тогда Вельможа осмелился приблизиться к башне. Истина озарилась радостной улыбкой и под её взглядом серые цвета скромного с виду визитёра вдруг преобразились драгоценными шелками и антикварными каменьями. Даже без своих сказочных крыльев он засверкал так, что все зеваки с алчными стаями обратили взгляды лишь на его красоту. В этот момент Шутник схватил с земли грязный камень и зарядил им в затылок Истины, сбив её тонкую диадему с лазурным свечением. От неожиданной подлости и боли она вскрикнула и чуть было не рухнула вниз, но изо всех сил удержалась от падения и горького плача.

- Зачем ты это сделал, подлец! - накинулся на него с кулаками Вельможа, но арлекин лишь посмеивался, уклоняясь от бархатных ударов приятеля.

- Тебя же спасал, придурок. Дикари бы тебя растащили на сувениры, как Парфюмера, а я ловко переключил всё внимание на неё. Эта самонадеянная курица с китайским фонариком вместо гребешка, всё равно не жилец.

- Какой ты циничный!

- От такого же слышу, о сенсей! - продолжал кривляться злой клоун.

- Ласточка моя, не плачь, -  обратился Вельможа к Истине, закрывшей руками лицо, - Прыгай вниз без страха, ведь ты легка, как лучик солнца, и я обязательно тебя поймаю.

- И так "звезду" поймал уже! - крикнул в сторону королевского ревизора кто-то смелый из толпы, прячась за женскими юбками.

- Ага, - вторили смельчаку эти пропитанные болотной тиной юбки, - Смотри ещё чего-нибудь не подцепи от этой прости Господи...

- Замолчите! - несколько устало вознегодовал Вельможа, не снимающий своей драгоценной маски, - Что же вы все такие зловредные в своём Лягушатинске?

- Вообще-то, в Жабинске, попрошу! - возмущённо пробубнел вечно похмельный глава города.

- Да она сама та ещё злыдня, эта ваша Истина, - скандировал разношерстный в прямом смысле слова народ, - Знаете, чего о нас говорит день и ночь? И крысы мы у неё, и псы, и петухи.

- Простите, а, кто же вы ещё? - закашлялся от смеха Вельможа, снимая на смартфон для своего блога необычных говорящих животных.

- Позвольте-с, а с какой стати вы её домашней трёп с утра до ночи слушаете? - обратился к собравшимся Шутник, имитируя светские  манеры Вельможи. Озолотившиеся новожабичи  растерялись от такого упрёка и над городской ратушей, наконец, повисла тишина, в которой  стали слышны слова Вельможи к Истине о том, чтобы она решалась сделать отчаянный шаг в неизвестность.

- Что грязь месите, охламоны?! - взревел на медведей с их рыжеволосым вожаком старый шакал по имени Хан, которому, похоже, подчинялось здесь всё лесное зверьё, - Сбивайте её с башни и хватайте, пока она свою правду на весь мир не разнесла!

- Так точно! - подтянулся перед серым кардиналом рыжий медведь по кличке Пироман и в свою очередь обрушил пулемётную очередь приказов на мишек: - Окружай, раскачивай, хватай!!!

  Только косолапым и скудоумным было невдомёк, что они имели дело не с Пизанской башней, а со старинной колокольней XVIII века с крепким  фундаментом на лиственничных сваях. Тогда Пироман, вспомнив про сваи и деревянные элементы внешней отделки,  поджёг основание, и несчастное строение занялось огнём.

- Вы, что творите, негодяи? Остановите, арестуйте их! - вновь запротестовали возмущённые вандализмом жабичи, напрасно взывая к собачьим товарищам косолапых.

- И правда, дружище, зачем это? - спросил у медвежьего спасателя по профессии  хихикающий Шутник, - Хочешь жареных фактов от Истины? Мир сошёл с ума, пожарники-поджигатели! Надо срочно звать репортёров!

- Не лезь под руку, клоун, а то из тебя жаркое сделаю. - процедил Пироман, не сбиваясь с отточенного плана по захвату зданий и заложников. По его команде мишки в оранжевом подогнали спецтранспорт, чтобы потушить собственный поджёг и вызволить условную жертву внезапного возгорания. - Пацаны, лестницу, живо!

- Эту,  шеф? - прогудел Пироману молодой мишка, скручивая в могучих лапах остатки оторванной ранее лестницы.

- Не эту, а нашу пожарную поднимай, болван! И в кого вы только такие тупорылые!!!

  Но вместо спасательных большегрузов несколько запоздало подоспели экипажи столичных жандармов при полной экипировке и все их клетки были с трудом заполнены арестованными зверями, разворотившими культурное наследие. Действовали столь оперативно, что не дали уполномоченным преступникам ликвидировать пожар. Но огонь чудесным образом остановился сам, не доходя до ног Истины, благодаря чему женская часть злопыхателей внизу объявила её ведьмой.

- Я решительно ни черта не понимаю, - буркнул в привычной себе манере Умник, хмурясь на своих столичных коллег, - Чего это они на нашей земле хозяйничают и на кой всем эта Истина сдалась?!

- А зачем понимать? - откликнулся трусливый пёс Хвост, - Надо заранее всё отслеживать, всё вынюхивать. Вот, как я, пристраиваюсь за такими хвостом и бегаю всюду по пятам. Понимать ничего не будешь, зато всё будешь знать.

  Пламя и распри на мятежной площади Жабинска угасли одновременно, только недосягаемые стервятники Зубоскала не покинули небо. Но Истина уже не могла вернуться назад, да и желания гаснуть чужеродным элементом не было. А тем временем, королевские экипажи засобирались прочь с проклятых болот, и Вельможа в последний раз обернулся в сторону башни с печально застывшей на краю фигуркой.

- Даже не думай звать её, - перебил его благородное желание гнусный арлекин, - Тебе её не поймать и не удержать, братец, к тому же она может испачкать Жабинским золотишком твою горностаевую мантию, поди оживёт. Хе-хе! А Истина, пусть и эфемерна на вид, но непосильно тяжела для нас с тобой, двух прохиндеев.

- Говори за себя. - отстранился от навязчивого товарища Вельможа.

- Но эта чертовка светит очами на нас обоих, видишь? - сорвался на фальцет в своей коварной казуистике арлекин, любивший воровать чужие ценности, - Потому, скажу, как на духу, она видит в тебе только сверкающее богатство, а сам ты ей не нужен!

  Истина действительно пронзительно смотрела. В глаза или на усыпанную бриллиантами маску? Лучше бы так и оставаться всегда серым. Вельможа рефлекторно одел маску плотнее и накинул глубокий капюшон мантии.

- С ней лучше иметь дело на расстоянии. - с грустной ухмылкой сказал он Шутнику и распорядился, чтобы слуги подали одну из повозок, которая выдержит прыжок отшельницы. Но она поняла, что таким образом разобьётся и с мольбой посмотрела в родные небеса, которые с трепетом отнеслись бы к своему созданию, если бы не стаи стервятников и вечные дожди.

- Наша пташка хочет домой, - смекнул старый клоун, - Тебя отвергли, Велюнчик, смирись, и дай ей зелёный коридор. Доставай свой арбалет, я хоть на Жабинские "Энгри бёрдс" погляжу.

- Постойте ещё минуту! - в смятении повторил Вельможа, оглядываясь на медленно отбывающие экипажи, и наклонился к уху Шутника, -  У меня отняли лицензию на отстрел царских стервятников, и потом... Она, что в самом деле... Истина! - громко обратился к ней Вельможа, и в речах его звенела  обида, - Ты хочешь улететь прочь, хочешь исчезнуть и сдаться перед трудностями борьбы? Ты сама заварила всю эту кашу в заурядном зверинце, коих в стране тьма, чтобы привлечь высокое внимание, а потом так просто уходишь? Зачем мне тогда рисковать? Зачем всё это?!

- Я очень устала от мрака и лжи, простите... - вымолвила она, опустив глаза, - Я просто хотела, чтобы стало светлее, чтобы все знали правду!

- Все?! - оскорблённо повторил Вельможа, - Значит для всех? А я? Я не все!!! Я большой ценитель эксклюзивных ценностей и ты была бы одной из них. А если твои истины для всех, то мне такой дешёвый ширпотреб не нужен!

  Отчеканив колкие слова Вельможа развернулся и поспешил прежней тенью в свою карету. Ему устилал путь дождь, скрывающий слёзы разочарованной Истины, и толпа разбежалась в поисках укрытия. Но даже в низких дождевых тучах продолжали бесноваться стервятники, и в порыве отчаяния она бросилась на самый край башни, крикнув во след:

- Куда вы?

  Не оборачиваясь, человек в серой маске высоко поднял голову и сказал Истине:

- Всё пустое, я больше тебе верю!

   Она в ужасе застыла от таких слов, потом охватила себя руками, словно  раненая в сердце, и скорчилась от разрывающей на миллионы осколков боли. Через мгновение и небо раскололось от мощного удара грома с молнией, который оставил от страшных стай только перья и обрывки облаков в лазурных небесах. Истина с радостной улыбкой на устах распахнула крылатые руки и легко поднялась в чистую высь, где вскоре бесследно исчезла.

  Но рваные облака быстро затянулись вновь, сковав небо Гольдрании прежним маревом. Королевский караван ещё долго пробирался во влажных сумерках к столице, тщетно отбиваясь от увязавшихся собачьих и крысиных хвостов. На следующий день всюду объявили, что минувшим вечером доблестные офицеры спасали полоумную девицу, которая пыталась сброситься с башни и поджечь себя в знак протеста против ущемления прав животных и вмешательства центра в систему местного самоуправления. Через неделю в эту ложь поверили все.

​

​

 ~&~

      Несчётное количество раз на протяжении веков человечество безуспешно пыталось отыскать доказательства существования Бога. Люди с разными представлениями о Создателе и обрядах поклонения ему спорили, ссорились и даже воевали, в итоге договорившись впредь считать такие споры моветоном и даже уголовно наказуемым деянием. Тёмное большинство седьмое тысячелетие к ряду остаётся в неведении и верует, ибо абсурдно. Ибо ни узреть, ни вычислить, ни доказать.

   Самые светлые умы бились над вечной загадкой его всемогущества и разбились таки о ледяное безмолвие и незримость. А может быть это не наши небесные Создатели незримы, может быть это мы настолько слепы душой, что не видим тех, чей величественный астральный мир более красив и гармоничен? Кто-то из философов всё же задавался таким вопросом, учёные пытались выявить знаменитую "частицу Бога", базон Хиггса, и взвесить душу, а прочие просто жили,  согласно своим физическим инстинктам и потребностям. Неведение постепенно рождало лишь религиозные обманы верующих и безбожие учёных...

     Снова над несведущим миром людей, многие из которых, словно шаловливые дети без присмотра, стали называться земными богами, всходило огромное око того самого Создателя, отрицаемого или невидимого всеми. Молодой учёный сладко подтянулся в своей постели и, отсчитав в уме точное время и вероятный градус воздуха за окном,  принял вертикальное положение относительно чёткой плоскости своей жизни. Физик-ядерщик, в недавнем прошлом трудившийся над оборонзаказом, теперь работал над диссертацией в области квантовой механики и пытался научно-опытным путём  доказать, либо опровергнуть существование Бога.

   Учёный беззаботно плеснул себе в чашку свежего кофе и возвёл тусклые глаза в утреннее небо. Сегодня, равно как и вчера, он мог не спешить в свой институт, поскольку получил от него грант на опытное доказательство своей теории "О физики Бога". И благодарить за эти привилегии очкастый физик-ядерщик должен был отнюдь не Всевышнего,  а президента своего научного общества, который в срок получил ядерное оружие нового поколения для того, чтобы это человеческое поколение стало последним.

   С Учёным, изготовившим подпольный заказ госпожи Смерти, давно что-то было не так. С одной стороны учёные мужи всегда живут в своём собственном мире. Но выползти из своего затерянного мирка физик-атеист уже не мог - с окончанием сверхсекретного эксперимента ему изменили все личные данные, телефоны, адреса и даже внешность. Для своей семьи и прежних коллег он погиб во время опасного  опыта вместе со сгоревшей дотла лабораторией. На этом испытания якобы были остановлены и засекречены. И лишь Министерство Обороны и руководитель института знали, где бездельничает гений, тронувшийся умом от чувства избранности и  всемогущества.

     Отныне каждый Божий день, вернее безбожный, поскольку Учёный перерос из агностика в убежденного атеиста, он корпел над квантовыми опытами. В своих изысканиях физик основывался на учениях Альберта Эйнштейна и Стивена Хокинга. Собрав все теоретические представления людей о небесном местонахождении и световой природе  богов и ангелов, он изобрёл особый  аппарат с сотнями линз, мощных зеркальных аккумуляторов и антенн для того, чтобы ежедневно отлавливать самые высокочастотные импульсы небесных светил. Этот квантовый ловец божественного света был надёжно запрятан от лишних глаз на мансарде старенького особняка, предоставленного секретным институтом.

- На черта мне вся эта роскошь теперь... - шепнул сам себе под нос чокнутый профессор, отпивая кофе, глоток за глотком,  и с досадой глядя в окно, в которое нещадно били солнечные лучи. Ровно такие же лучи отражаются в цилиндрических линзах уже шестьсот шестьдесят шестой день его провального эксперимента по ловле вещественных доказательств Бога. И только физик-ядерщик сделал сей не утешительный мысленный вывод, как его в одночасье  взбодрило сильнейшим грохотом с потолка. Наверху, ровно там, где таилась его ловушка для Бога, что-то явно взрывалось, лопалось и горело. Учуяв запах жжёных перьев, Учёный в ужасе схватился за голову и помчался на мансарду спасать остатки своего неповторимого и дорогостоящего детища от глупых голубей.

     Он застыл на пороге ещё в большем изумление и непонимании. В его двухметровом аппарате билось и трепыхалось нечто большое и сияющее в солнечных лучах. Всё от пола до потолка заволокло сладковатым дымом и ничего, кроме летящих во все стороны перышек, не было видно. Вдруг кто-то тонко и жалобно всхлипнул от боли, а после послышалась неразборчивая мелодичная молитва, похожая на детскую колыбельную песенку с божественными именами. Шокированный физик так и стоял, вытаращив глаза на необъяснимое чудо и не чувствуя пола под ногами, а сияющий ванильный туман постепенно развеивался. Пламя вдруг погасло само собой, а обожжённые и переломанные крылья научной добычи прямо на глазах стали регенерироваться.

    В конечном итоге перед ловцом квантового Бога предстал настоящий ангел во всей своей красе. Прелестное создание с небесными глазами, белоснежными крыльями и светящимся изнутри естеством безуспешно пыталось выпутаться из сложного капкана изобретателя. Подумав о том, что утром он, спятивший учёный муж, перепутал снотворное с кубиками сахара, врезал себе по лицу так, что искры посыпались из глаз. Но их красота и яркость не вступала в сравнение с искрами, которыми был овеян несчастный ангел. Настоящий, видимый и физически осязаемый...

- Как это можно объяснить с научной точки зрения? Как это зафиксировать? Как описать? Кого позвать засвидетельствовать? - в волнении затарахтел себе под нос физик, привыкший всё обсуждать с самим собой, как с самым умным и авторитетным человеком в своей замкнутой жизни. Посовещавшись, он так и не решился сделать шаг к своему долгожданному гостю и тянул с решением.

-  Будьте добры, помогите мне высвободиться. - нежным голосом взмолился Ангел, заметивший ловца чудес. - Мне очень больно. Кажется, левое крыло сломано и  его пронзают ваши линзы.

- Э-м-м... Что же делать,  что же делать? - испуганно зашептал в ответ Учёный и, растрепав свои и без того взъерошенные волосы, забегал по мансарде кругами, гадая: инопланетянин к нему свалился буквально на голову или всё же божественный ангел, сорванный с небес магнетизмом его зеркальных уловителей. От мучительных дум и радости он, похоже, вконец обезумел. Эфемерный Ангел был вынужден следить за этой истерией чистыми и наивными, как у дитя, глазами.

- Дяденька? Пожалуйста, помогите... Мне пора домой, дома у меня ещё полно дел и нуждающихся подопечных, меня хватятся. - точно, как земной ребёнок, попробовал вразумить его Ангел, у которого каждая самостоятельная попытка освободиться лишь усугубляла трагичное положение. Левое изломанное крыло нанизывалось на реторты и разбитые цилиндры физика ещё глубже. Метнув несколько затравленный взгляд в сторону своего разбитого изобретения с пленником Учёный увидел, что вместо крови по крыльям и осколками стекает голубая светящаяся жидкость, и пришёл в ещё больший восторг. В дурной голове теперь бешеными термитами роились идеи непросто оформить свой успешный эксперимент по отлову подлинных святых, а начать всесторонне исследовать каждую частицу Ангела для продажи, как волшебный эликсир. Последний не прочёл в чумном мозге человека ни единого желания облегчить его страдания и, поджав подрагивающие губы, проглотил комок нахлынувших слёз и страха.

- Слушай, ты кажется что-то пролепетал про то, что тебя будут искать свои? - чокнутого профессора с испариной на лбу и нездоровым блеском в глазах, вновь осенило гениальным открытием, - Значит, согласно логике, спасать тебя должен прийти сам Господь Бог, верно? Ведь мне нужна добыча покрупнее, а не хваленая западниками "Частица Бога"! Мы  мелко не плаваем! Мой гениальный эксперимент века, да что там... Опыт тысячелетия должен явить миру самого Создателя!

 - Вы не в себе... - потерянно отвечал побледневший Ангел, на всякий случай поглядывая на пробитое им же при падении с неба окно, но отчего-то это было напрасно и безответно, - Звёздные Боги никогда не смогут явиться к людям по заказу, они вообще не могут покинуть свои священные места.

- Почему это? - комично скосив один глаз, подловил собеседника Учёный.

- Не от излишней гордыни, не подумайте. Людей мы на самом деле очень любим, как собственных детей и не требуем к себе рабских поклонений. Просто высшая каста богов Сириуса, вернее, дюжина богинь, непоколебима. Такова астрофизическая природа звёздных богов, вечно держащих в сферическом балансе наш божественный мир и, когда кто-либо срывается со своего законного места, происходит страшная катастрофа во Вселенной, гибнут континенты, миры и целые галактики.

- Надо же?! - искренне, но в то же время с коварной фальшью в голосе, удивился Учёный, - Знаешь, малыш, а с тобой весьма интересно, кое-что смыслишь в науке. Ещё поболтаем чуть позже под запись, пока я... А пока я вызову спасателей, мне одному не управиться. -  цинично соврал он, а потрясенный Ангел прочёл в его глазах намерение использовать падение звёздных богов в корыстных целях, как новое оружие против других держав и миров.

- Ужас... Оказывается ваш мир нам так чужд и почти не знаком, у нас в звёздном мире наоборот, чем умнее создание, тем оно добрее и великодушнее. Вы обманываете меня, на самом деле у вас во всём особняке отсутствует телефон для того, чтобы вызвать спасателей.

- Хм, - уже направившийся к винтовой лестнице, досадно ухмыльнулся Учёный, и решил впредь маскировать свои мысли и избегать прямого взгляда Ангела, - Угадал, проказник... Говоришь, плохо знаешь наш мир?! Ты знаешь его достаточно хорошо для того, чтобы остаться в нём навсегда. Стало быть и ангелы тоже порою врут и ничем не лучше людей. Я  вернусь через четверть часа и это чистая правда. Засекай, падший ангел!

   Когда истекала четырнадцатая минута мучений, старенькую винтовую лестницу затрясло от порывов и голоса Учёного. Пару минут назад он, сам того не желая, посредством скайпа окончательно убедил своего научного руководителя в том, что переутомившегося изобретателя ядерной бомбы нового поколения пора лечить от жутких галлюцинаций, либо ликвидировать, как того и требовал новый министр обороны. Но, не ведая собственной судьбы, он вскарабкивался на чердак с видеокамерой, диктофоном и прочими гаджетами в руках.

- Итак, мой падший ангел, приступим-с! - возбуждённо выпалил Учёный, не глядя на плачущего и молящегося без конца Ангела, и начал неврастенично давить на кнопки всех записывающих устройств. Златокудрый лишь раз с острой обидой глянул на подлеца своими лазурными очами, как все устройства физика разом отключились и приказали долго жить.

- Вот чёрт!!! Что за чёрт?! - распсиховался физик и от недопустимой брани на него тут же напал удушающий кашель с нервным  тиком и заиканием в придачу. Физик безуспешно хлопнул себя по щекам, швырнув об стены принесенную технику, и имел наглость хрипло попросить у погибающего Ангела исцеления. Он даже пал на колени, но было тщетно. Разбитая  зеркальная ловушка будто бы блокировали все молитвы раненого Ангела и небеса были безответны. Тогда сумасшедший без спроса и лишних церемоний намазался голубой кровью и ему мгновенно полегчало. Прекратились конвульсии и чахотка,  однако усилившиеся за один незабываемый час жизни морщины и тёмные круги вокруг глаз никуда не исчезли.

- Я погляжу, ты умеешь только портить, а не исцелять? - со злостью обратился к Ангелу немного остепенившийся неврастеник, отряхивая разодранные брюки. - За что тебя в таком случае спасать? Пока ты заслуживаешь только наказание.

- Боги и Ангелы не оказывают услуги по требованию, они помогают от любви к себе подобным, а не за сбитые в кровь колени лживых злодеев.

- Х-ха, и кому же по-твоему подобен я? - надменно кося злыми глазами, потребовал ответа физик.

- Тому, кого вы упоминаете в суе вместо Бога.

- Премного благодарен за такую лесть! Дьявол действительно и умнее, и сильнее ваших богов, это давно заметил наш атеистический и сатанинский мир людей. Вы нас бросили, отказали в помощи, просто скрылись за облаками. И равняться мы стали на тех, кто ближе - на вашего сброшенного с небес рогатого братца! Кстати, малыш, ты и сам чёрту уподобился. Пал с небес, никому из своих не нужен...

- У вас маразм или бред сумасшедшего? Если бы вы мне помогли, вам стало бы лучше и вы спасли бы свою заблудшую душу. А так вас скоро повесят на простынях в ведомственной лечебнице для душевнобольных. - слабо отвечал Ангел, сумевший своими волшебными силами остановить кровотечение из своих ран и боль, при условии полной неподвижности. На ангельское предсказание, что уже спешило к чокнутому профессору из соседнего города, мужчина исступленно расхохотался.

- Вот если я доломаю свой бесценный аппарат, чтобы спасти никчемную букашку, меня точно вздернут на первом же дереве! Ко мне едут столичные специалисты для того, чтобы совместно исследовать сей феноменальный случай, который покруче Розуэлльского будет! А в это время наблюдать тебя будет самый лучший Учёный в стране, гордись, Люцифер! Ха-ха! Не кисни, на радуге зависни, ха-ха-хах...

   И сумасшедший любимец государственных чинов удалился к себе до следующего дня, зачем-то закрыв мансарду на замок и плотно занавесив пробитое окно, при этом предполагая, что для настоящих ангелов, как для тварей божественных, все эти прохудившиеся земные вещи не станут преградой. Однако, ему снова повезло больше всех, и в его зеркальный капкан очевидно угодил слабак и слюнтяй.

- Наверняка, был двоечником в ангельской школе и ни черта не выучил из чудотворных наук! - сказал сам себе на сон грядущий Учёный и, махнув праздничного коньяка с пятью традиционными таблетками для сна, забылся кошмарами, где все черти преисподней пели осанну его научному гению.

     Несчастный Ангел проревел всю человеческую ночь от обиды за богов, потерявших его из виду, бросивших гаснуть и погибать. В физическом мире это выглядело, как ясный летний дождик, прошедший по всему посёлку и умывший запылившийся чердак физика. Одну лишь навязчивую грязь из его головы было уже ничем не прогнать. Ранним утром детвора вокруг усадьбы водила радостные хороводы под тёплым радужным дождём, однако обезображенного Учёного только разгневали их песни. Он обругал детей из окна жуткими словами и прогнал со своего двора камнями. Далее путь выдающегося ума лежал на мансарду, где было светло, словно днём и с зашторенными окнами. Ещё не доходя до пленника, по лазурным отсветам ловец квантовых богов утвердился в своём атеизме и в мысли о бесполезности ангелов, как класса.

- Ну что, неуч, одумался? Будешь звать своих старших, как полагается? - строго спросил физик. Чуть порозовевший и озаренный надеждой Ангел посмотрел на него теперь уже привычным взглядом, как на сумасшедшего. И счёл оставить этот бред без ответа. Он с заразительной улыбкой на устах начал напевать очень красивую песню на старинном языке, происхождение которого мужчина безуспешно  силился вспомнить и забылся сладкой негой, словно у матери на груди. Из блаженства его выдернул лишь осколок зеркала, вонзившийся в ногу через тапочек, когда завороженный физик уже откручивал крепежи своей цепкой ловушки. Учёный болезненно вскрикнул, пришёл в себя и, как ошпаренный, одернул руки от своего аппарата с ангельской пташкой.

- Что это... Чего это я и в самом деле спятил?! - зашептал он, нервно смахивая божественный морок со своего лица обоими руками, но ему было уже не смахнуть рытвин, что за ночь разукрасили его стремительно стареющую и мрачнеющую наружность. Хромая на левую ногу, он заковылял к выходу, оставляя за собой кровавый след, - Чёрт побери, как больно! К тому же морда разболелась! А ты... Ты же никогда не поможешь, верно?! Да ты поди и навёл на меня все эти беды и хвори, дьяволенок! Ты никакой не ангел, ты исчадие ада! Сгинь! Чур, чур меня... - кричал Учёный дурным голосом с нижнего этажа, на что сметенный Ангел только качал кудрявой головой. Он вдруг отчётливо стал ощущать прилив отнятых сил, но вовсе не от человеческой истерики, которую ему удалось мысленно утихомирить всего лишь тремя волшебными словами. Прелестный Ангел не без труда обернулся  назад. Его распушившиеся крылья, на которых постепенно затягивались раны, грело солнце, которое пробивались сквозь дырявые шторы. Но, к сожалению, плеяда золотых солнечных Богов и Ангелов тоже не спешили вызволить незадачливого коллегу.

   На следующий день Учёному стало хуже во всех смыслах, он принёс Ангелу еду и питьё, сдобренное снотворным и прочими транквилизаторами.

- Мне совсем не требуется пища, я нуждаюсь в доброте и свободе.

- Ну, раз ты у нас такой юный волшебник, тогда, что называется, помоги себе сам. Выпутайся из моего аппарата самостоятельно с помощью волшебства. Алей-хоп! - с глумливой злостью ответил, оскорблённый физик. Он был мрачен и страшен лицом, как никогда, словно Врубелевский  "Демон  сидящий" во плоти.

- Неужели вы не понимаете, что в такой безбожной жизни вы уже разлагаетесь заживо? - с печальным сочувствием завёл свои ненужные нравоучения маленький Ангел и вызвал на себя небывалый гнев озверевшего человека. Учёный кричал, обзывался и обвинял своего редкого гостя во всех смертных грехах, при том боясь переступить незримое поле вокруг Ангела, чтобы осуществить свои страшные угрозы расправы. Безбожный поток брани прервался, как только оба противника услышали громкий гул автомобильных моторов за окном.

- Ну вот и всё... - по мистическому совпадению в унисон сказали оппоненты, вложив даже в эту сакраментальную фразу амбивалентный смысл.

- Начинай обратный отсчёт, падший ангел! - ощерился безобразный, словно сама смерть, субъект, в котором с трудом угадывался прежний физик-ядерщик.

- Отсчёт последних минут вашей жизни? - искренне спросил Ангел, вызвав у сумасшедшего издевательский смех и обвинения в тупости. При этом глаза его испуганно метались и он в нетерпении распахнул шторы, дабы убедиться - до затерянной усадьбы наконец добрался его научный руководитель, а вовсе не Ван Хельсинг. Так неосознанно новоявленный служитель тьмы впустил в темницу потоки свежего утреннего солнца, которые произвольно подхватили Ангела, и он взлетел к потолку сияющий и обновлённый. Его левое крылышко ещё плохо функционировало, но солнечные лучи легко поддерживали нежное создание, словно на руках. Учёный ахнул и досадно заскрипел зубами.

-  Пропащий, пропащий человек... - жалостливо сказал Ангел, глядя свыше на эту озлобленную развалину, и не стал говорить убежденному атеисту, что уже посчитал на расстоянии количество прибывших санитар и последние пять с половиной минут до самоубийства чокнутого физика. - Если бы вы помогли мне тогда, если спасли  хотя бы одну жизнь, всё сейчас было бы по-другому. Но увы, на пороге будущего, прошлого не вернуть.

- Я знаю, на научном языке это называется "точкой невозврата". Как же ты сумеешь покинуть мою ловушку? - с прежним высокомерием поправил крылатого бывший Учёный, однако снизу вверх это плохо получалось. Заслышав шаги, которых было подозрительно много, он заволновался, словно перед расстрелом, и, рефлекторно закрыв мансарду изнутри, попробовал  привести себя в порядок, но руки страшно тряслись, донимали нервные судороги лица и координация движений коварно подводила.

 - Сейчас я силой мысли распахну окно и бесследно исчезну из вашей жизни, -  ответил свыше Ангел, -  меня не увидит никто, кроме тех, чей рассудок находится на грани.

 - Ну и проваливай, - злобно выкрикнул автор несостоявшегося открытия, осознав, что поймать или подстрелить свой феноменальный улов ему нечем, - передавай привет моему ангелу-хранителю!

- У вас его уже нет.

- То есть? Все теософское учения мира и ваши пророки уверяли, что ангелы есть у всех живых людей!

- Правильно, у всех, - хлопал крыльями и пышными ресничками Ангел, подлетая к любезно распахнутому окну, - только помощь - это понятие обоюдное и, случается, что подопечные сами отказываются от своих ангелов-хранителей в пользу сил зла или собственного "эго".

- Постой, мой Ангел! - отчаянно крикнул физик, высокий интеллект которого помогал читать глубокомысленные намёки между строк и осознавать свои непоправимые ошибки, - Но ведь я ни разу этого не сказал! Я не отвергнул, не отпустил тебя! У меня должно быть право на ошибку! Я учёный, я естествоиспытатель, и я всего лишь хотел увидеть и показать миру Творца Вселенной, так сказать, пригласить его в гости...

- Пригласить или заарканить? Я объяснил физическую невозможность всего этого ещё три дня назад, когда едва не погиб, но вы привыкли вероломно слушать только самого себя. Поймите хотя бы сейчас самое главное и запишите в своей диссертации единственный вывод, который вам пришлось постичь опытным путём на самом себе. Боги гармоничных небесных светил создали людей, вложив в каждого звёздную частичку себя, то есть саму жизнь, душу и сознание.  И, когда люди вытесняют эту благую энергию чёрной завистью и злостью, то становятся холодной и гниющей материей, с которой нас более ничего не связывает... - сказал на прощание Ангел и выпорхнул на свободу, стремительно поднявшись в ясную лазурь и растворившись в ней.

    В следующую роковую минуту на мансарду, сорвав хлипкую дверцу с петель, ворвались санитары с дряхлым профессором из секретного института. Он неодобрительно оглядел разбитый телескоп новейшего образца и своего обезображенного буйным помешательством  ученика. От красочно описываемого ангела не осталось и следа и теперь бездушный профессор точно мог не дорожить Учёным, отслужившим свой умственный ресурс. Он хладнокровно велел крепким помощникам обуздать бывшего физика и пожизненно закрыть в самой засекреченной лечебнице страны. В порыве досадной обиды и раскаяния Учёный взвыл, подобно брошенному псу, парой порывистых шагов пересёк свой чердак и выпрыгнул из распахнутого окна. Зажмурившись, он падал с чердачного этажа, впервые не считая секунды последних мгновений, он думал лишь об Ангеле, который ни в чём не ошибся и не просчитался - физик-атеист запутался в простынях, что сушила на втором этаже его горничная, и замертво повис там с бельевой петлей вокруг шеи.

(Апрель, 2017г.)

​

~&~

      В некотором царстве, в некотором государстве король прогуливался по своим бескрайним владениям в сопровождении верной свиты, имя которой было легион. Моменты появления этих небожителей среди простых смертных были настолько редкими и окутанными атмосферой таинственности, что считались в народе чем-то вроде чуда, а последствия приравнивались по своей мощи к природным катаклизмам. Со стороны это действительно выглядело, словно прохождение лучезарной кометы в кромешной тьме, а всё вот почему.

  Формой правления в государстве была священная монархия. Во всех смыслах священная. По легенде король был послан некогда сумрачной стране самим Господом Богом с небес во спасение народу. И впрямь, в отмеченной Всевышним стране наступил долгожданный рассвет, начали происходить невообразимые чудеса и феноменальные реформы. Только в самом начале этих обещанных реформ у бесценного света выискались свои жадные хозяева, и в распахнутых людских глазах вмиг всё погасло, как при солнечном затмении. Оставалось лишь развести руками в кромешной темноте, в то время, как сверху сыпались искры сановников, бьющихся за королевский свет. Впрочем, глашатай исправно уведомлял, что это отсветы священнодействий монарха. Самые смекалистые из подданных не переставали дивиться, тому, куда же мог подеваться свет, и сомневаться в чудесных делах государевых, но знали, что теперь от короля в самом деле исходило ослепительное сияние усиливающейся с годами мощности. Одним словом, такое диво дивное, от которого все госслужащие в итоге ослепли, включая самого государя, который скрывался от народа в лучезарных облаках и по сей день.

   Вскоре к набирающему славу королю-волшебнику в помощники, словно мотыльки на свет, начали слетаться кудесники со всех уголков страны, от вечных льдов до знойных степей. Они вольготно грелись в священных лучах и всякое дело их мгновенно становилось божьим промыслом. От  воровства киловатт до поджогов потехи ради. Всё окружали и окружали монарха те фальшивые сановники, как летняя мошкара уличную лампу, и в конечном счёте ни единого луча от него не оставили. Огромная страна вновь погрузилась в сумрак и, в сущности, равный друг другу одичавший люд разделился на высший свет и низшую тьму. Так и зажили уроженцы одной земли, словно в двух разных странах, ничего не знающих об истинном укладе дел на противоположной стороне от святого монарха, поскольку свет с тенью никогда не пересекаются.

   Многомиллионная свита в благодарность нарекла короля Священным Спасителем, и потому право приоритетного положения подле монарха получила Служба Спасения и Преосвященство, а затем уже плотными кругами распределялись прочие спецслужбы, за которые гроздьями цеплялись верткие простолюдины, словно тонущие в океане за спасательные шлюпки. Главный Спасатель монархии тотчас задрал нос перед остальными,так сильно били в глаза чудесные лучи королевской славы, распространившейся на весь мир. Да только посмеивался над этим самый ближний круг Спасителя, коего из-за ослепительного света вовсе не видно было. Их называли Незримыми.

    - О! Гляньте, опять светляки наши с небес спускаются! - желчно заметил тучный торговец центрального рынка столицы и начал спешно перекладывать свою пушнину под столь редкие небесные отсветы, что добрая половина рыночных торговцев, впрочем и всего народонаселения, стала здесь подслеповатой.

    - Издеваешься снова, я ничего особенно не вижу. - пасмурно огрызнулся директор рынка в чёрных очках с белой тростью в руках. Эксклюзивная трость та некогда подаренная королём фосфоресцировала в темноте, но слепые фанатики хором утверждали, что видели, как святой монарх к ней прикоснулся, однажды осматривая свои Потёмкинские деревни.

 - Говорю же вам, королевская колесница за дармами спускается! Сейчас попрёт! - настаивал скорняк, уже светящийся от счастья.

- Ах! Едут! Свят, свят! - закудахтали щурящиеся бабульки, которые торговали давно сгнившими и засушенными продуктами.

- Свят, свят! - подхватили газетчики, словно гимн.

- Боже, монарха храни! - скандировали следом фанатики.

- Богоявление... - со священным трепетом в довершении выдохнул слепой, как крот, ключник и пал ниц перед самой колесницей, что светилась в тысячу солнц, испуская лучи всех цветов радуги.

  - А ну пошли вон!!! - грозно рявкнул королевский кучер в светящейся шляпе, словно овеянный нимбом, - Дайте Спасителю дорогу, иначе не видать вам света небесного.

   Часть слепышей во главе с человеком со светящейся тростью усмехнулись на эту угрозу. В священной монархии был самый гуманный правитель в мире и всякое насилие вплоть до убийства он, опираясь на Преосвященство, строго запретил. Утопающее в пьянящем свете, оно однажды просто запретило въезд на территорию дуалистичного государства бледной с косой, как излишне тёмной личности. Потому сбить со своего пути умалишённого ключника и насильно потеснить восхищенную толпу добрейший монарх бы не разрешил. Оставалось слугам Спасателя в озаряемых жилетах лично ступить на мрачные земли и вручную расчистить путь прогуливающейся власти. И всему экипажу пришлось сделать вынужденную остановку среди смертных на несколько минут.

- Это, что нам теперь целый Божий день на этом гнилом рынке сидеть, как в темнице?! - негодовал избалованный сановник со светодиодными усами.

- Уж будьте любезны, - отвечал ему торговец пушниной, - Пущай народ хотя бы вспомнит, что такое светлый день.

- А короля, короля бы увидеть? - взмолилась прищуренная толпа рыночных зевак.

- Ещё чего... Он небожитель! Его Святейшества на земле нет и никогда не было... - надменно хмыкнул усач и, бросив им пригоршню искрящихся блёсток, вновь скрылся за живой изгородью из освещённой стражи.

   Чудеса не заставили себя ждать, тёмный народ стал прозревать один за одним. И увидели они, наконец, в каком запустении прибывает всё вокруг и, что озаряется собранным со всей страны электричеством только королевская колесница изнутри. В массах тутже начались небывалые волнения и скандальные разоблачения. Из монаршей кареты на секунду выглянули сияющие усы с тем, чтобы выяснить причину заминки и народных волнений. Так, ненароком, рыночный художник, стоящий недалеко от препирающихся с народом стражников, увидал истинную наружность легендарного святого монарха. Зрячий художник, наловчившийся писать в потемках, обомлел от вполне земной простоты небесного посланника с аккумулятором в руках. В следущий момент дверцу кто-то поспешно захлопнул.

  Как всякий творческий человек, не сумев донести до людей невероятную правду, впечатлённый художник схватился за карандаш.

 - Дурак, что ли?! - ткнул его в бок слепой на один глаз товарищ, - Потом будешь мазню свою рисовать, всё равно никому это здесь не нужно. Гляди лучше на битву света с тьмой. По телеку-то такого не увидишь, обесточило давно.

 - Так ведь, его ты вообще никогда и нигде настоящего не увидишь.

 - Не может быть! Да провалиться мне на месте! - нервно дёрнул щекой приятель, Художник в ответ лишь кивал и посмеивался, - Это?! Неужели святой король или снова брешешь?

- Он самый! Клянусь, я видел его и он такой же... - воскликнул наивный рыночный портретист и товарищ едва успел прикрыть хвастуну рот.

   Один зоркий сановник, чье платье светилось голубым газовым светом, заметил двух простаков, глазеющих слишком нагло на драгоценную колесницу монарха, и велел двум стражникам, специализировавшихся на борьбе со свободомыслием, всё выяснить.

- Так-так, граждане, чего тут трёмся в неположенном месте, над кем смеёмся, что рисуем?

- Ну вот, докричался... Так ведь, белому дню радуемся. - нашёлся приятель Художника, притворно улыбаясь двум Светоборцам. - Нечасто в наших краях так светло и весело бывает.

- Хорошо смеётся тот, кто смеётся, как крот! - пошутил светлый любитель чёрного юмора и взял обоих простаков за шкирку, чтобы стукнуть друг об друга и отбросить подальше на обочину жизни, дабы не мешали "Млечному пути". Но второй стражник, что был старше и умнее, остановил коллегу.

 - Оставь их, Преосвященство не позволяло членовредительство. Нас интересуют только художества. Кто это? - спросил он, вырвав из рук Художника готовый набросок скромного человека с аккумулятором в руке.

- Это... - замешкался портретист, глянув на приятеля, который семафорил ему и здоровым, и слепым глазом. Он растерялся ещё сильнее, но спустя секунду понял, что Светоборец и сам в глаза не видел чудо, которому свято служит, - Это наш святой монарх... - честно начал тот и добавил, когда приятель отдавил ему ногу, - Я же художник, я так вижу.

   Все близ стоящие стражники, как один, грохнули дружным смехом.

- То-то и оно, - угрюмо буркнул ухмыляющийся Светоборец, - все вы, бездари, так видите. За это мы вас впотьмах и держим, чтобы за зря не брехали. Так, рисунок я забираю... - деловито распорядился старший борец за люминесцентую правду, но народ снова завопил о своих надуманным правах, - ... на экспертизу! Умолкните и уведите наконец кликуш из-под колёс!

    Результаты анализа сомнительного творения не заставили себя ждать. Спецтранспорт с голубоватым свечением чуть отстал по такому случаю от королевской колесницы, что отправилась восвояси. И уже целый взвод крепких Светоборцев навис над скромной лавочкой портретиста.

- Художник земли тёмной? Кривых и тёмных дел мастер? -официозно обратились они, и печальный портретист с белым, как его новый лист, лицом громко сглотнул.

- Видимо, я... А что теперь со мной будет?

  Все шумные рыночные торговцы смолкли и настороженно прислушались.

- Вашу зарисовку принял бы за королевский портрет только слепой или сумасшедший, - сказал, зыркнув в сторону онемевших зевак, хитрый Светоборец и продолжил, взяв Художника под локоть, - однако она приглянулась Светлейшему Герцогу, который и пригласил вас стать... Одним из придворных художников. Проследуем!

   Толпа ахнула,  и её досадные споры о таланте и бездарности рыночного портретиста ещё долго слышались за спиной удаляющихся стражников.

    Верно говорят, никогда никому не завидуйте, пока не узнаете, как они кончили. Отмеченного светлейшим вниманием Художника привели в королевство с повязкой на глазах из гуманных соображений, дабы тот не ослеп с непривычки. А ему ведь столько ещё нарисовать предстояло. Повязку сняли лишь, когда он оказался непосредственно в своей мастерской. Художник, щуря глаза, оглянулся вокруг себя и подспудно смутился. Скромный человек из народа, конечно, не ожидал сияющих роскошью хором, но это была абсолютно пустая квадратная комната без единого окна. И она освещалась одной только лампочкой, которая выделяла из белого массива обеденный стол, великодушно приготовленную постель и мольберт с холстом и красками.

   Увидав краски в этой безрадостной обстановке, Художник всё-таки улыбнулся и от души поблагодарил своего нового работодателя с напряжённым лицом и мёртвыми глазами, который тем временем внимательно ловил каждую эмоцию и слово неоднозначного простолюдина. Краски вполне могли заменить одаренному творцу целый мир в живописном окне. Да он просто мог собственноручно создать себе замену этому красочному миру. Полный счастья от того, что обеспечен работой в придачу к высшему покровительству, мастер первым делом взялся за подаренный набор красок с названием "Ярче яркого". И он нетерпеливо открыл все тюбики, один за одним, чтобы тут же написать масляный портрет, как на зло, практически безликого поручика Светлейшего Герцога. А эти коварные краски оказались, как нельзя кстати для написания портрета одного из Незримых - ни одна из них не имела цвета. Они были абсолютно прозрачными.

- Простите, а что с красками? Они бракованные? - изумился Художник и поручик, не моргнув серыми глазами, объяснился.

- Все в норме, так и задумано. Бесцветные нанокраски - это новые разработки наших учёных, а ваше пёстрое месиво это прошлый век. Она не оставляет ни следа, ни запаха. Зачем при священном королевском дворе лишняя грязь? Вы ведь должны содержать своё рабочее место в образцовой чистоте. Итак, - сконцентрировавшись на основной мысли, Незримый всмотрелся в слегка померкшие глаза портретиста, - ваша задача, как придворного художника, каждый день рисовать этими красками тот легендарный портрет и для разнообразия отображать на холстах все ваши ежедневные впечатления. Всем необходимым - материалами, лекарствами, сьестным и достойным гонораром, вас обеспечат. Не переживайте и не вспоминайте свою вчерашнюю уличную жизнь во тьме, теперь вы на полном государственном обеспечении.

- А... - заикнулся растерянный мастер, кинувшись во след сбегающему серому кардиналу.

- На прогулку пока нельзя, оставайтесь у себя в мастерской. Вам нужно, как следует отдохнуть перед серьёзным и плодотворным трудом во славу нашего святого монарха. Счастливо!

- И вам, счастливо! И спасибо! Спасибо большое! - послышались приглушённые благодарности из закрывающейся за Незримым двери.

- Всегда пожалуйста! Идиот несчастный... - фальшивая улыбка сползла с его жёсткого лица, когда мускулистый Светоборец закрывал дверь мастерской  на три надёжных замка. - А ты слушай свою задачу! Регулярно кормишь, даёшь вот эти препараты, неусыпно сторожишь каждый шаг, меняешь холсты, старые на новые...

- Что за бред? Как будто они отличаться будут! - уместно возмутился подчинённый.

- Для этого придурка будут! Не прекословь мне или тебя также запрут, света белого больше не увидишь!

- Слушаюсь, - обиженно буркнул толстолобый страж, но всё же спросил, злобно глядя из-под того же лба: - и сколько прикажете его так содержать и нянькаться с этим отребьем?! Не легче ль было прихлопнуть преступника!

- Будем держать его сколько понадобиться Святой Империи!!! - взвизгнул в ярости Незримый, но, скрестив ручки на бесцветной мантии, успокоился и пояснил недогадливому слуге, - мы же служители священной монархии и согласно Божьему закону не имеем право никого убивать. Согласно одной весьма эффективной, унаследованной нами от иезуитов, методике мы должны его перевоспитать, исправить, так сказать, довести до совершенства. Этот художник видел и запомнил кое-что о священном короле, чего никак не должен знать и болтать по миру. А мы привилегированные хранители сакральной тайны, должны теперь охранять этого любопытного простака, как государственную тайну. Понял?

- Да понял, не дурак. Только не жирно будет, какому-то вшивому простаку царскую охрану по гроб жизни?

- Лучшими стражниками в стране охраняется вся собственность короля, друзья и близкие. Враги режима и те, кто представляют угрозу для монарха это такая же собственность монарха, верно я говорю? Верно! Служи своему королю, а я пока к себе, ты меня утомил, Светоборец...

-  И  всё-таки. Что такого наш хорёк узнал о его Преосвященстве? - задал в пустоту очередной глупый вопрос охранник удаляющейся серой спине, но так и не получил ответа, ибо второго такого карцера в королевстве пока не оборудовали. Хотя возлежащий в своих сиятельных покоях кардинал засыпал именно с этой досадной мыслью.

   Шли однообразные дни, недели и месяцы иезуитского эксперимента Незримых над Художником, шли, словно белый снег, не оставляющий не единого яркого пятнышка. Одни белые листы сменялись другими. Обманутый художник добросовестно переносил на квадратный чистый холст  впечатления о жизни в своей бесцветной коробке, вначале чувствуя себя придворным рекрутом, который должен действовать строго по обговоренным правилам, а после просто так покрывал холст бесполезным прозрачным гелем, поскольку в неволе больше нечем было заняться. К нему не пускали ни одну живую душу, ни разу не выпускали в свет и самого замкнутого в ловушке творца. Даже угрюмому стражнику, любившему украдкой поиздеваться над заключённым, в конечном счёте запретили разговаривать с ним через дверь. Инквизитор в сером лишь раз завел стражника в подготовленную темницу с бесконечной кипой сканвордов, который тот, если ослушается, должен будет разгадать с помощью бесцветной ручки, чтобы получить свободу.

- Но ты же гораздо умнее нашего дурачка? Ты всё понял? - спросил вкрадчивым тоном доктора Менгеле у напуганного охранника Незримый и решился открыть свой нехитрый секрет, - Это такой психологический эксперимент и наказание для мошенника, вообразившего себе, что он видел самого Солнцеликого короля, сохранив при этом зрение и рассудок. И решил, что сможет наладить продажу его портретов. Вздумал обогатиться таким образом на сакральных государственных тайнах. Следовательно, мы должны сделать так, чтобы он забыл тот роковой день и своё неизгладимое впечатление о нём. Придёт время и я велю Художнику нарисовать портрет уже настоящими красками. И, когда он, позабывший в четырёх белых стенах всё и отвыкший рисовать, оставит холст первозданным, лишь тогда он получит свободу.

  В одночасье помудревший Светоборец нахмурился и кивнул в ответ, продолжив свою бесчеловечные службу. А на рынке тем временем дня не проходило, чтобы горемычного счастливчика не ставили в упрёк или в пример слепнущим подросткам.

- Отпустите меня на свободу! - однажды взмолился творец, осунувшийся за однообразные годы заточенья и тщетных трудов, когда к нему впервые пришёл пожилой Герцог с голубым нимбом, словно от газовой горелки. Он смотрел на всех свысока своего заоблачного феода, но такими же, как у Незримого мёртвыми глазами и молчал в ответ, - Пожалуйста, прогоните и забудьте меня! Я и моё творчество вам не нужно, признайтесь?! Ведь отныне оно лишено смысла. Признайтесь, я пишу не для короля, ему ведь в сущности и показывать нечего! - кричал доведенный до отчаяния узник, пиная ногами кипы одинаково пустых холстов.

   - Тебя никто не мучает. Тебя облагодетельствовали, ты сыт и трудоустроен. - едва шевеля сухими устами, изрёк старейшина Незримых, глядя сквозь алмазные линзы неподвижным взглядом рептилии.

  - Не держит?! Я тут, как тюрьме много лет, со счёту сбился! И труд то Сизифов! Лишать свободы и вершить чужую судьбу это преступно!

 - Закрой свой рот, смертный. - вновь не дрогнул серый Герцог, - Преступно подглядывать за небожителями и наживаться на этом.

 - Я? Да я ни копейки... - обомлел от такой самоуверенный лжи затворник с кистью в руке, но циничный сановник не желал больше дискутировать с сумасшедшим. Между тем, таковыми он считал всех, кто смел высказывать ему альтернативное мнение. Незримый плавно переходил к финалу своего циничного опыта, протянув Художнику настоящие масляные краски.

- Итак, это был лишь испытательный срок перед выходом в свет и подлинным служением королю. А теперь, попытайся написать этими королевскими красками на холсте свой первый шедевр, к примеру, тот самый день, с которого пошёл отсчёт твоего испытания. Нарисуй нашего святого монарха, как ты его видел, и тогда, если ему понравиться, ты действительно станешь придворным художником.

   Художник несколько поколебался в растерянных чувствах, потому что теперь пытался предугадать коварный обман Светоборцев наперёд, а после всё же взялся за кисти с красками. Спустя час старейшина Незримых, фанатично оберегающий лишь собственные преступные тайны, выдавая их за королевские, всмотрелся в готовую картину. И разглядывал он её слишком долго для ожидаемого пустого холста, однако стражник получил приказ отпустить заключенного.

 - Выгнать придворного художника за полную бездарность! - разнесся по королевству краденого света сановный указ и счастливый простак помчался без оглядки восвояси. А любопытный стражник подобрал с пола картину, на которой была изображена жар-птица в драгоценной золотой клетке, и в изумление подошёл с ней к Незримому.

- Тут же не чистый холст, как было задумано! Почему не дали мне прикончить этого гаденыша?!

- Если ты хотя бы на йоту знал психологию смертных, то не задался бы столь глупыми вопросами. - высокомерно отмахнулся от слуги шеф Незримых, - это подсознательный гештальт человека, замкнутого в роскошных рамках чужой воли. Я же велел испытуемому нарисовать свои самые яркие впечатления за год, которые он запомнил. Короля этот слабоумный начисто забыл, вот и славно!

 Прибежав первым делом на свой сумрачный рынок, портретист стал обниматься и целовать каждого из живых людей, попадавшихся на пути. Он был безмерно счастлив вернуться в свой на первый взгляд безнадёжный мирок, который больше не интересовал незримых гуманных палачей.

- Тебя точно уволили оттуда? - в непонимании спросил приятель, указав пальцев наверх, - Какой-то ты странный вернулся.

- Точно, точно. Не хочу об этом. - вновь заставил себя улыбаться помрачневший Художник.

- А-а! Боишься, что мы будем завидовать?! - лукаво расхохотался приятель, вызвав волну смеха и прежнего негодования среди рыночных нищебродов. И хорошо, что в потемках никто не видел, что грустный портретист кивает, но не смеётся вместе со всеми.

- Да успокойтесь, меня прогнали со двора за профнепригодность. Видать плохо справился с последним заданием. Главный потребовал испытать новые краски и нарисовать своё впечатление от знакомства с королевским двором.

- И что ты не смог? - усмехнулся приятель, - Его Святейшество тогда нарисовал так, что вся свита всполошилась, а тут облажался?!

- Да нет, - потупился уязвлённый Художник, - это непросто вам объяснить. А тот самый портрет короля я запросто нарисую хоть прямо сейчас. У меня фотографическая память на лица и настоящего короля я, как сейчас, помню. Тащи сюда мои листы с карандашами!

(Март 2017 г.)